И этот старик вышел на порог дома, посмотрел на поле, стал на колени, поклонился в землю и сказал: «Спасибо Тебе, Господи, что ты и нас наказал, и нас не обошел своею милостью». А его сын увидел это и плюнул отцу в лицо.
И в том году, говорит бабушка, был такой урожай, как никогда, а сын старика сошел с ума.
А еще про собаку. Бабушкин отец, мой прадед, был охотник и был у него пес Налёт. В год смерти прадеда, еще до болезни, Налёт стал садиться на покут под иконами и выть. Ну пусть бы, говорит бабушка, сел и выл посреди двора – нет, выл именно под иконами.
А еще в том году на Рождество они гадали: все положили ложки на общую миску кругом и легли спать. А утром прабабка обнаружила, что мужнина ложка одна лежит на столе перевернутая. Это было при моей бабушке. Она говорит, мать махнула так рукой и говорит: «А! Чорти його не візьмуть!».
И еще одна история, рассказанная моей сотрудницей.
До того, как устроиться на нынешнее место, она работала в фирме, которая находится на территории городского вещевого рынка. По ее словам, помещение показалось ей неуютным, когда она впервые пришла туда на собеседование, хотя выглядело все ухоженным. Объяснить себе это чувство она не могла и отмахнулась. В течение года, работая там, не вылезала из болезней. И не только она. Но самое странное, что из этой компании очень быстро увольнялись охранники. (Охрана регулярно дежурила по ночам). Наконец один ей признался, что ночью в закрытых комнатах слышат детский смех.
Сотрудница, рассказывая мне это, предположила, что на том месте когда-то мог быть какой-нибудь детский сад или детское кладбище.
Спустя несколько лет одна старушка, старожилка города, случайно упомянула при мне, что на месте, где сейчас вещевой рынок, раньше было кладбище.
Ингрид
