Всем известно, что мистика всегда где-то рядом, но особенно близко она бывает в детстве. Дети гораздо более восприимчивы к тонким мирам, и иногда видят больше, чем дано взрослому человеку. Эта мистическая история из моего детства, и хотя я уже давно выросла, у меня теперь свои дети, и мне некогда искать мистику вокруг себя, но ту историю я не забуду до самого конца. История и впрямь мистическая и то, чему я стала свидетелем, не поддаётся никакой логике.
Сколько я себя помнила, моя бабуля - это нечто незыблемое, вечное, она была как скала. Честно говоря, её слушались все. И даже мой отец, человек своенравный и всегда имеющий на любой вопрос своё мнение, и то её слушался. А вот меня она баловала, я наверное единственная, кто мог себе позволить ослушаться Клавдию Петровну и не получить от неё нагоняй. Хотя, я тоже чётко различала границы дозволенного, и никогда не переходила ту невидимую черту, когда бабушкино терпение могло лопнуть. Услышав «Угомонись внучка!» я тут же врубала хорошую девочку, доедала нелюбимую кашу и бежала собирать разбросанные мной игрушки. Я чётко понимала, что за этой фразой, сказанной железным голосом, скрывалось что-то страшное, что именно я выяснять не хотела.
Тут нужно сказать, что Клавдия Петровна была мне прабабушкой, но в свои годы, для меня это было очень длинное слово и я звала её бабушкой. Вся эта мистическая история случилась, когда мне стукнуло восемь. На дворе стоял май и все готовились к празднованию Великой Победы. Помню, как бабуля, облачалась в чёрную юбку и синюю блузку, с прицепленными на ней блестящими медалями. В наш дом приходили гости - школьники, которым бабушка что-то рассказывала, мужчины в костюмах, которые дарили ей цветы и фотографировались с ней.
Затем пришёл мужичок с красной коробочкой, и вручил её бабуле со словами : «Эта награда за Победу над оккупантами, за проявленное мужество и героизм…» он много чего ещё говорил, только бабуля, приняв награду, тихо проговорила : «Мне то за что? Не моя то заслуга. Я же и не воевала вовсе. Других чтить нужно, тех, которых нет уже с нами, на их плечах Победа». Сказано было тихо, но мужичонка на миг замолк, но быстро отошёл и затараторил про тружеников тыла и их вклад в Победу.
Бабушка больше не перебивала его, молча слушала и кивала, вертя в руках красную коробочку, взгляд её был затуманен, будто мысленно она находилась очень далеко отсюда. Мужичок в костюме запнулся, видя, что Клавдия Петровна думает о чём-то своём, а его пламенную речь пропускает мимо ушей. Он молча развернулся и ушёл, а бабуля постояв ещё немного, закрыла за ним дверь.
Переоделась, и стала опять той грозной, с железным взглядом командиршей, державшей в ежовых рукавицах весь двор.
Увидев её с орденами и медалями, я была в полном восхищении. Я, конечно, знала, что она, в годы войны, была медсестрой и спасала раненых, но вот так с наградами и в форме, я видела её впервые. Моё детское воображение, тут же нарисовало картину, как бабуля с огромным мечом в руках, ну как на плакате «Родина-Мать зовёт», косит врагов налево и направо. А они маленькие, коричневые и противные, отлетают от неё целыми кучками, а потом… А потом я заболела. Честно говоря, болеть мне нравилось. Можно капризничать, отказываться от еды и требовать что-то повкуснее. Можно не убирать игрушки и не делать уроки. Да и вообще, можно было ныть и канючить и ничего за это не было, но не в тот раз.
В тот раз всё было плохо. Я находилась на грани яви и сна, то ли спала, то ли нет - непонятно. Я то проваливалась куда-то, то выплывала на поверхность, снились непонятные сны, иногда страшные, иногда просто темнота. Помню врачиху, которая ко мне ходила, помню как она смотрела моё горло и совала под мышку холодный градусник. Потом она что-то долго говорила бабушке, а та кивала и записывала в тетрадь. Помню мамины губы на своём лбу, помню как папа приносил с аптеки кучу лекарств, но всё это как в тумане. Затем больница, больнючие уколы, горькие лекарства. Потом папа. Он забрал меня из больницы домой.
И вот я лежу на своей кровати, обнимаю любимого плюшевого медведя, вижу радостные лица мамы и папы, но я ещё совсем слабая. Затем приехала бабушка. Она сказала моим родителям: «Идите отдохните. Салют посмотрите, а я тут пригляжу за ней.» Салют! Блин, я так хотела посмотреть салют, но я понимала что просто не смогу встать с кровати. В тот вечер, мы остались с бабулей вдвоём. Бабушка нацепила на нос очки, и начала читать мне монотонным голосом сказку о богатырях и принцессе. Скучно ужас как, но почитать что-то другое, например из современных сказок - просить было бесполезно, потому я решила притвориться спящей и закрыла глаза.
Немного ещё почитав, и видя что я вроде как сплю, бабуля отложила книжку и сняв очки, принялась их протирать. Внезапно, она насторожилась, да и мне почудился какой-то посторонний звук. Кто-то подошёл к двери, бабушка подняла голову, дверь открылась. На пороге стоял молодой человек, в форме военных лет, он смотрел на бабулю и улыбался. «Здравствуй Клава» - произнёс он, с мягкой улыбкой на губах. Я в это время старалась не дышать, подглядывая из-под ресниц, за странным гостем и бабушкой.
Бабушка вскочила со стула и зашипела: «Тихо ты! Не видишь, ребёнок спит.» Парень не смутился, а подошёл ещё ближе. «А ты постарела Клава» - негромко произнёс он. Клава! Клава! Он два раза назвал бабулю Клавой! Да он просто самоубийца! Никто не смел называть бабулю по имени, только уважительно - Клавдия Петровна, даже за глаза. А затем он сделал совсем немыслимое! Он протянул руку, и ласково провёл пальцами по седым волосам Клавдии Петровны. И случилось невероятное. Бабушка прижала свои морщинистые руки к лицу, и раздался то ли всхлип, то ли вскрик: «Коля! Коленька!»
Я моргнула, и за эту секунду, она изменилась. Закалённая жизнью, пожилая женщина, потерявшая мужа. Пережившая блокаду и всю войну, похоронившая детей и воспитавшая одну внучку, ветеран труда и почётный медик, суровая и непреклонная. Знающая на всё ответ и уверенная в своей правоте исчезла, а на её месте появилась тоненькая девчонка с куцым хвостиком светлых волос. Она протянула дрожащие руки к нему и прижалась всем телом к парню. Он, продолжая мягко улыбаться, обнял её в ответ и сказал: «Я за тобой Клава. Пора…» Она отняла заплаканное лицо от его гимнастёрки и посмотрела ему в глаза: «Коленька, может чаю? Я же тогда так и не угостила тебя чаем. Не было…» Он снова погладил её по спине, его улыбка стало грустной, но это была хорошая грусть. Так грустят, когда вспоминают далёкое прошлое.
Бабушка обернулась, посмотрела на меня: «Это правнучка моя. Болеет она…». «С ней всё будет хорошо. Болезнь уже отступила» - ответил он. «Тогда я готова» - выдохнула бабушка и они вышли в коридор. Я открыла глаза и потрогала свой лоб - холодный. Интересные у меня галлюцинации, подумалось мне, и я провалилась в глубокий сон. Когда вернулись родители с салюта, я крепко спала в своей комнате. Бабушка же, сидела на кухне, перед двумя стаканами чая, чай был ещё тёплым…
Потом все ещё долго удивлялись, почему это она перед смертью, пила сразу из двух стаканов? И только я знала правду. И на поминках я не плакала, потому что знала, что бабушка ушла с Коленькой, и ей там хорошо…
Я городская жительница. Но почти всё детство провела в деревне, куда цивилизация добралась недавно. Из большого мира только электричество. Печи на дровах, вода из реки, удобства на улице, единственный телефон в сельсовете. До райцентра 1,5 часа езды по горной и по ухабистой дороге. Сотовой связи нет. Так как деревню окружают горы. Да и телевидение дошло не так уж и давно. Эта мистическая история произошла, когда мне было десять лет.
Одним утром я проснулась от шума, который доносился с улицы. Выбежав во двор, я увидела как дедушка и дядя пытались успокоить нашего коня Тамерлана. Он вернулся домой бешеный, лягался, глаза у него были большие, а изо рта шла пена. С трудом его смогли успокоить. Вскоре дядя обратно повёл коня пастись в табун. Придя домой рассказал, что не только наш конь вёл себя странно, но и ещё у пятерых людей вернулись такими.
На следующий день история повторилась. На этот раз бабушка нашла пару заплетённых прядей в гриве и всё поняла.Собрали совет. Несколько мужиков решили проследить за табуном. Но ничего странного не заметили. Тогда приняли решение намазать спины лошадей смолой и отпустить обратно пастись. Что и было сделано. На следующее утро я проснулась от криков. Посмотрев в окно я увидела, что люди стали собираться возле сельсовета. Я тоже хотела было, но бабушка не разрешила мне туда идти. Мы остались дожидаться новостей дома. Наконец вернулись дядя с дедом. Они начали рассказывать, что один конь вернулся с Албасты, но увидев меня, больше ничего не сказали.
Только через несколько лет бабушка рассказала мне, кто такая Албасты и что было в сельсовете. В тот день на спину лошади приклеилась женщина с длинными черными волосами, кожа у неё была тёмная и грязная, ногти на руках и на ногах были длинные. Она строила разные гримасы, вопила пытаясь напугать народ. Их называют Албасты, это демоническое существо в образе женщины. Каждую ночь они до утра катались на лошадях, тем самым изматывая их, заплетали им гриву. В тот день прилипли двое, но одна сумела отлепиться от спины лошади и сбежать. Я спросила, что стало с той, которую поймали. На что бабушка мне ничего ответила.
Конечно, я тогда была совсем ребёнком и многого не понимала, да и в мистику как таковую, особо не верила. Но всё же теперь, когда я уже взрослый человек, я вспоминаю эту мистическую историю из своего детства и понимаю, что в деревнях, особенно в отдалённых районах, мистика вполне возможна. И это факт.