Старый кирпичный дом в Лефортово уже давно бы расселили. Риелторская фирма предложила жильцам коммуналок отдельные квартиры. Но процедура размена задерживалась, возникло препятствие - Люся.
Люсе за 40, лицо застыло в вечной задумчивой полуулыбке, взгляд обращён то ли вдаль, то ли, наоборот, глубоко внутрь себя. На щеках - здоровый румянец, хотя Люся с рождения очень серьёзно больна. Мать, узнав о диагнозе, оставила её в роддоме, а бабушка всё же забрала. Прокляв дочку, одна вырастила Люсю. За доброе дело Бог наградил женщину долгожительством, но люди не вечны. В конце концов Люся осталась одна…
Про обмен ей даже не говорили. Зачем? У неё есть попечители в собесе. Они ни про какие обмены и слышать не хотели. Закон обойти наверняка можно, но работницы собеса, как ни умасливали их пронырливые риелторы, не хотели отселять Люсю по одной очень важной причине: Люся писала «записочки».
Это началось, когда Люся училась в спецшколе, как говорят в народе, «для шибко умных». К ним с бабушкой пришла Роза Матвеевна, семья которой уезжала далеко и навсегда. Принесла зимние вещи, не нужные на новом месте жительства. Бабушка растрогалась, а Люся, едва тётя Роза вышла из подъезда, пустила ей вслед с балкона бумажного голубя. Женщина подняла его - на тетрадном листке были аккуратно написаны шесть цифр. Она помахала Люсе рукой и, чтобы не обижать девочку, сунула бумажку в карман. Вечером, когда вдвоём с мужем заполняли билеты популярного тогда «Спортлото», Роза Матвеевна вспомнила о записке и со смехом отметила в билете те самые цифры. В тираже выпали все до одной!
Получив выигрыш, она опять пришла к Люсиной бабушке. Люся не слушала их тихий разговор, она сидела за столом и складывала очередного голубя. Дождавшись, когда соседка уйдёт, опять вышла на балкон и запустила птицу-самолётик. Роза Матвеевна, поймав его, прочла непонятное «щасливо гедер» и покачала головой: уезжали они отнюдь не в ГДР, девочка ошиблась.
Спустя четыре месяца от тёти Розы пришло письмо. Она заклинала бабушку беречь Люсю, уверяла, что её любит сам Бог. Про себя сообщала, что у них всё хорошо, их разместили на новых поселениях в посёлке Гедера…
Про Люсиных вещих голубей уже знал весь дом. Стали приходить. Люсю это внимание напугало, и бабушка попросила не тревожить несчастную девочку. А вскоре Люся такой же бумажный самолетик пустила с балкона дворничихе. Та развернула, прочитала: «Могилёв» и схватилась за сердце - в Белоруссии служил её сын. Оказалось, волновалась напрасно: награждённый отпуском сержант уже стоял на пороге родного дома.
Под Люсиным балконом снова стали собираться жильцы, умоляя: «Люсенька, деточка, сделай мне голубка!» Когда она изредка соглашалась, все гадали: что она напророчила? Горе или радость? Бывало ведь и то и другое. Однажды, когда в руки просителя из третьего подъезда спланировал самолетик с кривым могильным крестом, всё почти так и произошло: жилец попал под машину. Кто-то тогда сказал: «Накаркала девка!» - и с тех пор к Люсе под окна из азартного интереса уже не ходили. Шли только тогда, когда надо было принимать судьбоносные решения.
Бабушка умерла. Люся не по годам старилась, но соседи её берегли. Редкими пророческими записками жил уже весь дом и заодно - собесовские опекуны. Накануне августовского кризиса 1998 года с её балкона слетел самолётик с надписью «а где ваши деньги». У людей хватило ума правильно понять Люсино послание. Благодарили её со слезами на глазах…
Теперь вот этот размен. После тягостных лет, проведённых в опостылевших коммуналках, отдельное жильё, пусть даже у чёрта на рогах, - это рай. Но подписи под договором жильцы ставить не спешили. Собесовцы, отбиваясь от риелторов, заявили, что Люсю никуда не отпустят. Пророк должен жить в своём доме!
Вскоре дворничиха, сгребавшая в опустевшем дворе листья, нашла смятый бумажный самолётик. Разгладила, прочла Люсины каракули: «Я еду к бабушке», - и заголосила на весь двор.
0
0
0
0
До публікації