По долгу службы мне частенько приходилось вести переписку с различными инстанциями: органами внутренних дел, прокуратурами, судами, различными конторами, из которых я получала сведения о гражданах, чьи судьбы, надо сказать, сложились не так, чтобы обыденно. Как правило, это бывшие заключенные, обездоленные старики и просто несчастные, которых общество оставило за чертой, и на которых ровным счетом всем наплевать.

Контингент, с которым мне лично приходилось общаться, в основном состоял из людей, ранее судимых, не имеющих ни крова, ни семьи. Для того, чтобы хоть как-то облегчить их существование в нашем бюрократическом обществе, наша организация помогала им восстанавливать документы, начислять пенсии и получать пособия, пусть и минимальные, но достаточные для того, чтобы не умереть с голоду в наше смутное время.

Собирая очередной пакет документов на одного дедушку, я сделала запрос на копию приговора суда; дедуля очень чудил по молодости и успел «посидеть» почти во всех колониях и тюрьмах Республики Мордовия. Последний раз он отбывал наказание за тяжкое преступление — убийство двоих своих «корешей», таких же, как он, алкоголиков и бывших сидельцев.

И вот в один прекрасный день мне на стол положили копию приговора суда, где главным действующим лицом был тот самый старик. Скажу, что почитать приговор на восьми листах, прошитых и скрепленных печатью, собрался весь наш отдел, уж больно занятной личностью был тот дедушка — судьба его, богатая на приключения, многим из нас была очень интересна.

Не буду приводить весь текст приговора — язык, сплошь и рядом усеянный юридической терминологией, покажется вам скучным и сухим. Расскажу вкратце историю одного отдельно взятого преступления. Может, как и я, вы найдете в ней некоторые странности.

После очередного возвращения из «мест не столь отдаленных» Михалыч (будем называть его так) решил отметить сие событие распитием крепких напитков. Осев в маленьком городке у старой знакомой, он продал ее фамильные часы, пока та была на работе, и прикупил четыре бутылки не совсем качественного алкоголя. В городе распивать не решился по причине вполне объяснимой, а ушел в лесополосу на окраине городка. По дороге встретил таких же «барыг», как и он сам, зацепились языками, решили пить вместе за жизнь и свободу.

Отмечали втроем недолго: где-то после второй бутылки к ним присоединился четвертый. Этим четвертым оказался местный работяга, рабочий с местного кирпичного завода, который трудился в цеху с 9.00 до 18.00 и любил, так же, как и многие, после трудового дня отдохнуть от тягот житейских за рюмочкой водки. Выдался день зарплаты, и улучив минутку, пока жена была в магазине, он свинтил в лесок выпить пару-другую стаканчиков горячительного, а тут уже и компания подходящая подвернулась.

Из показаний Михалыча: «Одет новый знакомый был вполне прилично, на алкоголика похож не был: на руке кольцо-печатка с драгоценным камнем, часы на кожаном ремешке, хороший пиджак и начищенные до блеска ботинки».

Мужики с радостью приняли его в свою компанию, учитывая тот факт, что пришел он не с пустыми руками; в газетку были завернуты домашние котлеты по-киевски, ломоть черного хлеба и запотевшая, видимо, только что вынутая из морозилки, бутылочка «беленькой».

Подсудимый признался, что приняли они в свою компанию местного лишь с одной целью — целью легкой наживы. План был прост, а оттого всегда срабатывал: напоить и обокрасть. Но что-то пошло не так...

Работяга пил мало, все больше беседовал, много расспрашивал о жизни, кто где сидел и за что, как до такой жизни докатились и что собираются делать дальше. Странно улыбался и совсем не закусывал. Бывшие заключенные, напротив, на радостях пили много и уже в уме делили добычу.

То, что было дальше, обвиняемый рассказывал сумбурно, явно нервничая: выкинув последнюю бутылку в кусты, гость вдруг поднялся и, указывая на одного из «барыг», сказал: «Ты — иди со мной!». После чего развернулся и пошел в сторону леса. Тот, на кого указал местный, и правда поднялся и шатающейся походкой молча направился следом. Через минуту они вернулись, и работяга так же потащил следующего собутыльника в лес «поговорить».

Глядя на вернувшихся «корешей», Михалыч не мог их узнать: в лес они уходили пьяными, еле передвигая ноги, а возвращались абсолютно трезвыми на вид, садились к костру и угрюмо сидели молча, смотря на языки пламени. Наш герой протрезвел скорее от изумления, не понимая, что происходит. Недолго думая, он подскочил и уже хотел было напасть на странного гостя, когда сзади ему по почкам со всей силы ударил один из собутыльников. Дальше началась потасовка; те двое, что вернулись из леса, со свирепыми лицами наносили удар за ударом, а гость сидел у самого огня и молча исподлобья наблюдал за происходящим, смотрел и улыбался.

Подсудимый описывал, как его избивают, довольно красочно, чтобы пояснить суду причину своего поступка: в момент, когда его знакомые уже сидели на нем верхом и рвали его в клочья, он выхватил припрятанную в штанах заточку и ударил сначала одного, а потом и другого. Удары оказались смертельными, оба рухнули на землю. Убийца огляделся по сторонам в поисках рабочего, но, никого не найдя, быстро собрал свои вещи и скрылся с места происшествия. Куда исчез четвертый собутыльник, подсудимый затруднялся ответить и просил принять во внимание, что злого умысла в его поступке не было, а была самооборона, так как его новоиспеченные знакомые вдруг без видимых причин набросились на него и чуть не убили.

Так бы история рядового пьянства и закончилась, но дальше в приговоре шли показания эксперта и сотрудника оперативной группы, из которых следует, что никакого четвертого в компании пьяных уголовников не было. Никаких следов, отпечатков ног или оставленных им вещей — не была найдена даже газета, в которую были завернуты котлеты по-киевски. Более того, медэксперты утверждают, что при проведении вскрытия в желудках погибших не было обнаружено никаких остатков еды. Также на месте преступления были найдены только четыре пустые бутылки водки, а не пять, как утверждает подсудимый. А что касается личности четвертого, то по описанию подсудимого был составлен фоторобот, но никто из сотрудников кирпичного завода не смог опознать разыскиваемого.

Версия о наличии в компании странного субъекта развалилась и не была принята к рассмотрению: следы побоев на теле подсудимого имелись, но, как утверждали медики, нанес он их себе сам. А двое несчастных были жестоко убиты в пьяной драке без видимых причин. Итого — одиннадцать лет лишения свободы и никаких тебе поблажек.

Что это был за странный тип и был ли он вообще, остается только гадать. На следующий день после прочтения приговора я вызвала к себе Михалыча и, конечно, расспросила о случившемся. Тот отвечал неохотно, ссылаясь на забывчивость и давность лет. Толком разъяснить он ничего не мог, попросил побыстрее передать его документы в паспортный стол и пенсионный фонд.

Это была наша с ним последняя встреча. Через пару недель к нам в контору заявился сотрудник прокуратуры и районный участковый. Оказалось, что труп Михалыча был обнаружен недалеко от нас возле мусорных баков рядом с таким же несчастным. Пьяная драка, окончившаяся поножовщиной — банальщина. Если бы не одно «но». Задержанный на месте происшествия убийца уверял, что распивали спиртное четверо, а не трое, и что четвертый скрылся в неизвестном направлении, не оставив следов. По описанию, это был прилично одетый мужчина с кольцом-печаткой на пальце, в начищенных до блеска ботинках...