Анализируя прожитую жизнь, я нахожу в ней множество закономерных (как мне сейчас кажется) случайностей, выстраивающихся в судьбоносный ряд. Однако объяснить, почему случилось так, а не иначе, не могу. Кажется мне, что есть какая-то сила, подталкивающая нас, или останавливающая, или предохраняющая, независимо от сознания.
Рос я слабым, болезненным, послевоенным ребёнком. Разговаривать начал рано, а на ножки встал только в два с половиной года. Отчаявшиеся родители как-то обратились к цыганке, которая, погадав на картах, заверила их, что всё будет хорошо: скоро я начну ходить и буду долго жить, если до десяти лет меня уберегут от воды.
2 августа 1958 года, в день пророка Ильи, стоял жаркий солнечный день. Мама была дома, а я с братом и сестрой постарше упросил отца, который работал на сенокосе, искупаться. Было совсем не глубоко, но постепенно течение стало относить меня. Напрасно я старался плыть к берегу... Я начал тонуть. Очнулся лишь на руках отца головой вниз: из меня выходили остатки воды. Вечером встревоженная мама сказала, что как раз в то время, когда я тонул, под окошком вдруг закружил воронкой ветер - взвились в воздухе обрывки бумаги, мусор, щепки, песок Минута-другая, и всё стихло. Но на сердце у неё стало тревожно…
31 декабря 1966 года в компании с друзьями, учащимися техникума, и со своей девушкой я готовился к встрече Нового года в Архангельске. Девчата посетовали, что нет ёлки. Я предложил срубить её на кладбище. Было полдвенадцатого. Весело болтая, мы вчетвером отправились на кладбище. Я шёл впереди по заснеженной тропинке, вдруг кто-то мёртвой хваткой схватил меня за воротник. Я опешил ещё больше, когда увидел, что обмотан какой-то лентой. Оказывается, я зацепился за сук дерева, на котором висел венок. Вернулись мы без ёлки. Ощущение было такое, что кто-то заставил меня оглянуться на свой грех и задуматься.
Весёлая прогулка по ночному кладбищу очень скоро мне аукнулась. Буквально через неделю-другую возвращаясь в деревню, теперь уже после встречи старого Нового года, я потерял в лесу ориентировку, долго блуждал в поисках дороги и уже начал замерзать. Вдруг слышу, как будто кто-то шепчет: «Не останавливайся. Замёрзнешь. Дома на русской печке отогреешься». Стало мне как-то поспокойнее, хотя был я в демисезонном пальтишке и туфлях. Перчатки потерял. Время от времени я останавливался, снимал туфли, растирал ноги. В конце концов не смог надеть ботинок замороженными руками. Так и шёл в одном носке. Всё-таки дошёл. Уже потом отец рассказал мне, что, оказавшись в районе кладбища, от которого совсем недалеко до дома, я, не сориентировавшись, ушел километров эдак на десять в противоположную от деревни сторону. Родители тут же вызвали «скорую». У меня было отморожено всё: ноги, руки, лицо, уши, но не было даже насморка.
Недели через три, вернувшись в Архангельск, я тяжело заболел. Врачи определили: гепатит. Не помогло даже переливание крови. Если бы не ошибка (!) медсестры, наверно бы, не выжил. Врач поручил ей ввести мне через зонд магнезию, а она заставила меня проглотить зонд. Тот протолкнул застоявшуюся желчь, и таким образом я был спасён.
Однажды на охоте, пытаясь снять с вершины дерева убитую белку, я сорвался с дерева. Спасла меня лишь ватная жилетка, которая вся была располосована сучьями, словно ножом. Было порвано даже белье, но на груди и животе - только царапины!
Летом 1971 года я ремонтировал действующий мощный трёхфазный выпрямитель. Выключил пакетник на щите переменного тока, повесил на него табличку: «Не включать! Работают люди!» - а защитные автоматы выключить поленился. Заменил я контакты на подводящем силовом кабеле, подёргал каждый, полюбовался качеством пайки... В это время начальник участка, женщина, включила мою линию, перепутав при этом пакетники. Все четыре контакта кабеля, задев полу моего пиджака, мгновенно замкнулись и со страшным треском сгорели, а вместе с ними - пола пиджака, брюки сбоку, карман даже обуглился. Странно, но кожа не пострадала Доли секунды и считанные миллиметры защитили меня от смерти…
Испытания продолжались. 8 июня 1978 года, в день рождения матери, на набережной реки Мойки в Ленинграде я не заметил стремительно несущуюся «Волгу». Однако что-то меня остановило перед движущейся опасностью. Сделай я еще полшага - лежать бы мне бездыханным. Удар пришёлся в портфель, набитый книгами, а меня отбросило в сторону на несколько метров.
25 октября 1985 года был сильный гололёд. В УАЗ, где я сидел на переднем сиденье, врезались «Жигули». Меня выкинуло на асфальт. Скатываясь в кювет, увидел, что машина, в которой я ехал, падает вслед за мной. От ужаса зажмурился, однако каким-то чудом уазик удержался на колёсах и съехал в кювет задом, опустившись буквально в нескольких сантиметрах от меня, заднее колесо прижало лишь полу моего пальто. Как я смог обойтись без серьёзных травм, вылетев из движущейся машины в кювет, понять до сих пор не могу.
Порой меня охватывает такое ощущение, что хожу я по краю пропасти, но не проваливаюсь. Словно что-то держит меня на поверхности. А что касается всех острых моментов на грани небытия, то, наверно, посылается мне это то ли за грехи мои, то ли для того, чтобы хорошенько задумался о будущем, что-то изменил в своей жизни и жил более осмысленно.
Эта история произошла с моей знакомой по имени Кира и её сыном Богданом. Шёл 1982 год. Советское время, люди в мистику не верили.
Четырехлетний Богдан рос очень смышленым и любознательным. Нередко удивлял родителей и близких своими рассуждениями. В какой-то момент Кира стала понимать, что стоит внимательнее прислушиваться к словам Богдана, потому что если он что-то скажет, а уж тем более настаивает на своём, то обязательно так и случится.
К примеру, муж Киры на выходные поехал в деревню помочь родителям по хозяйству. На второй день Богдан говорит маме:
- Сегодня приедет папа и привезёт нам колбасу.
- Ну, кто из деревни привозит колбасу? - возразила Кира. - Из деревни папа может привезти молоко, яйца, овощи, возможно, курочку. Это мы из города в деревню везём колбасу и разные вкусности.
Вечером в дверях появляется отец Богдана и с улыбкой говорит:
- Ни за что не угадаете, что я вам привёз от дедули с бабулей.
Кира с иронией отвечает:
- Конечно, колбасу.
На лице мужа недоумение: мол, откуда ты узнала? Мобильных телефонов тогда не было. Кира объяснила, что это сын сказал, мол, папа привезёт колбасу. Оказалось, дед хотел угостить деревенской колбасой любимого внука, специально сделал её, чтобы его удивить.
Осенью Богдан заболел воспалением лёгких, и его вместе с Кирой положили в областную детскую больницу. Через месяц Кира уговорила врача отпустить их на выходные домой. Потом снова поехали в больницу, чтобы продолжить курс лечения. Приехали в Пензу, на остановке «Универмаг» стали ждать нужный автобус. На этой остановке всегда очень много народу, но Богдану неважно, есть ли рядом люди. Он молчал только тогда, когда спал. Всё увиденное комментировал, а если чего-то не понимал - засыпал окружающих вопросами: зачем, почему, где, когда?
Мимо проехал «жигулёнок», он вёз и в салоне, и на крыше похоронные венки. Богдан, увидев машину, громко сказал:
- Мама, мама, машина вся в цветах, погляди сколько цветов.
Кира поправила его:
- Сынок, это венки.
Богдан удивился:
- Венки? А что это такое?
- Это значит, что кто-то умер, вот ему и везут венки на могилу, - объяснила Кира.
Богдан вдруг выпалил:
- А я знаю, кто умер... Брежнев!
У Киры внутри всё оборвалось, она подумала - ну, сейчас кто-нибудь из людей, стоящих на остановке, подойдёт и скажет: «Пройдёмте, гражданка, со мной».
Кира нагнулась к сыну и шёпотом сказала:
- Сынок, не говори глупости.
Время было непростое. Люди слышали разговор мальчика с мамой. Они перешёптывались друг с другом, а один мужчина сказал:
- Устами младенца глаголет истина.
Тут подошел нужный автобус, и Кира с сыном уехали.
Через неделю их выписали домой. Там, спустя пять дней, они по радио услышали о смерти генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Богдан в тот момент был рядом с Кирой и сказал:
- Я же говорил тебе, что Брежнев умер, я знал, а ты мне не поверила...
Кстати, до сих пор ходят слухи, что генсек скончался на несколько дней раньше и о его смерти народу сразу не сообщили.
Сейчас Богдану сорок шесть лет. Он молчаливый, говорит только по существу. Люди к нему тянутся. Душа у него светлая.