Был у нас дом за городом, приспособленный под дачу, где мы жили всей семьёй летом. Под одним навесом с домом находился сарай и небольшая деревянная банька с предбанником. Мы частенько топили её, так как любили мыться сами, да и приезжающие на выходные родственники и знакомые никогда не отказывались от этого удовольствия.

Однажды позвонила из города двоюродная сестра и попросила меня протопить баньку к её приезду, а собиралась она приехать к вечеру. Днём за домашними хлопотами я как-то забыла про это, а под вечер, вспомнив просьбу сестры, кинулась в баню, чтобы налить воды и затопить печку. По привычке, не включая света, я прошла тёмный, без окон, предбанник и открыла дверь в помывочную часть бани.

Хотела уже переступить порог, но то, что я увидела, заставило меня замереть у открытой двери. В самой середине бани в сумеречном свете, исходящем из небольшого банного окошечка, стояло или, скорее, висело в воздухе, не касаясь пола, нечто, как будто слепленное из банного пара и тумана. Очертанием это нечто было похоже на человеческую фигуру небольшого роста. По крайней мере, можно было различить голову, плечи, туловище и что-то похожее на ноги. Деталей: лица, пальцев, волос, ушей - различить было нельзя. Пар или туман, образующий эту сущность, был не прозрачный, а какой-то плотно-серый. Сквозь него не просвечивалась задняя стена бани, которую сущность загораживала.

Баню мы топили дня три назад, она уже порядочно остыла, поэтому объяснить это остатками пара, дыма или ещё чем-то было нельзя. Я не очень испугалась, однако почему-то не щёлкнула выключателем, чтобы зажечь свет. Отступила от двери, как бы пропуская эту сущность, и тихонько сказала: «Уходи, мне нужно топить баню, не мешай». Странно, но сущность меня поняла, потому что весь этот сгусток пара и тумана буквально поплыл к двери. Я отступила ещё дальше в сторону и, не решаясь протянуть руку и потрогать сущность, молча наблюдала, как она плавно проплыла над порогом бани, затем над порогом предбанника и неторопливо скрылась в сумерках под навесом сарая.

Домашним я ничего не рассказала о своём видении, но сразу же вспомнились сказки и легенды о банниках, овинниках, домовых и прочей нечисти, встречающейся в деревенских подворьях. Как знать, может быть, эта сущность и была тем самым банником?

Когда мне было 13 лет, а младшей сестре 10, умерла наша мама. Её смерть я перенесла очень тяжело. Спустя два года отец меня с сестрой увёз к бабушке, где и оставил.

Мне стала сниться мама, не просто сниться, а постоянно звать к себе в гости. Я, как могла, увиливала от приглашений. Но в одну прекрасную ночь мне приснился сон. Будто нахожусь я в просторной комнате, где удивительно тихо и спокойно. Всё вокруг сияет белизной. Я сижу за большим овальным столом посередине комнаты. Стол накрыт белоснежной скатертью. Рядом со мной - моя мама. Мы пьём чай, разговариваем. О чём говорили, не помню. Я хочу вспомнить, но не могу. Я слышу её голос, но мне что-то мешает вспомнить, у меня начинает болеть голова, когда напрягаю память. Я знаю одно: во время нашей беседы мне было очень спокойно, я говорила с таким наслаждением, как будто ждала этой встречи очень давно. Но вот мы стали прощаться. Мама меня обняла, я заплакала, у мамы тоже появились слёзы.

Проснувшись, я увидела, что возле меня находятся люди и сестра моя вся в слезах. Оказывается, меня пытались привести в чувство. Дело в том, что я перестала во сне дышать, а мое сердце едва билось. И тут я поняла, что всё, что со мной случилось, произошло не во сне: я всё-таки побывала в гостях у мамы.

Теперь я действительно стала верить, что загробная жизнь существует. И что близкие люди нас не бросают, а уходят в другую жизнь, чтобы ждать нас там, где мы когда-нибудь встретимся. Только жить надо с удовольствием в этой жизни и быть спокойными перед её продолжением в другой.

Случилось это далёкой весной 1975 года. Снег почти сошёл, кругом лужи. Мы с девушкой гуляли по Малому проспекту Васильевского острова нашего славного Питера. Шли вдоль длинного деревянного забора кладбища. Где-то из его глубины доносился колокольный звон - близился канун Пасхи. Всё это навевало определенное настроение. Лена вспомнила рассказ своего преподавателя о погребенной где-то здесь поэтессе.

Сам я не лишён Божьей искры стихоплётства, и её повествование меня заинтересовало. Мы решили зайти на кладбище и попытаться разыскать могилу этой женщины. Искали недолго - не без труда протиснувшись между оградами, мы подошли к нужному захоронению. Железная ограда прямоугольной формы была закрыта, но замка не было. Памятник стоял напротив дверцы и так близко, что проход внутрь был затруднён. Поразила чистота и ухоженность захоронения. Могила - без холмика, с идеально подметённым жёлтым песочком. С тыльной стороны памятника на оградке висела металлическая табличка со стихами. В пирамидку, по моде 50-х годов прошлого века, был вварен застеклённый овал - обычно их делали для искусственных цветов и фотографии усопшего. Цветы здесь тоже были, но вместо фото была помещена табличка со стихами.

Чтобы прочитать табличку с дальней стороны оградки, девушка попросила меня открыть её. Я потянул дверцу, она не открылась. Дёрнул несколько раз сильнее - без результата. Осмотрел калитку и убедился, что её ничего не держит. Собравшись с силами, я упёрся ногой в оградку и что есть сил рванул дверцу на себя. Только тогда она открылась. Лена вошла внутрь оградки, обошла могилу и стала читать стихи на табличке. Я остался перед раскрытой дверцей и углубился в чтение стиха, помещённого внутри памятника. Запомнилась только первая строчка «Звёзды, вы - дети неба».

Я перевёл взгляд на табличку, которую читала девушка, и не понял, что происходит. Табличка, только что спокойно висевшая на оградке, прыгала с такой силой, будто её дёргали чьи-то сильные руки. Не успев удивиться увиденному, в следующее мгновение я ощутил ужас, заполнивший каждую клеточку моего тела, всё моё сознание. Тело закостенело, перехватило дыхание. Ещё через мгновение я увидел то, что повергло меня в шок. Земля на могиле зашевелилась, а потом слева направо пошла волной высотой где-то 20-25 см.

Моё состояние было близко к потере сознания. Тут я увидел, как Лена перепрыгнула через колыхающуюся могилу и стремительно бросилась мимо меня в сторону ограды кладбища. Оцепенение ослабло, и я бросился бежать вслед за ней. До забора было 70-80 метров пути между подтопленных надгробий. Как мы пробежали это расстояние, как перелезли через высокую изгородь, я не помню. Когда немного успокоились, то рассказали друг другу, что произошло с каждым из нас. Выяснилось, что всё увиденное и пережитое мной испытала и девушка. Вероятно, я и Лена чем-то обидели дух покойницы, и она навела на нас страх и видение.

Прошло много лет, но другого объяснения данному случаю я не нашёл. По времени всё это наваждение, видимо, продолжалось недолго, но последствием потрясения стало «пошаливающее сердце» молодой здоровой девушки и появление моих первых седин.

Наверное, многие из читателей смотрели мультик «Утиные истории», где у дядюшки Скруджа была счастливая монетка, с которой началось его богатство - и стоило ему эту монетку потерять, какой начинал разоряться. Если бы этот мультик не был нарисован уже давно, я бы решила, что дядю Скруджа и его монетку списали с моего знакомого по имени Иван.

Когда он был совсем маленьким, бабушка подарила ему на счастье старинную монетку времен Российской империи. Как только у него появилась эта монетка, деньги словно начали сами к нему тянуться. Куда бы мы с ним не шли, он обязательно находил на улице деньги, причём не самые маленькие суммы. В любую лотерею он тоже непременно выигрывал деньги - я ни разу не видела, чтобы он остался без выигрыша. Наверное, если бы детей пускали в казино, он сорвал бы там банк. На дни рождения обязательно находился родственник, который дарил бы Ивану подарок деньгами.

Самое удивительное, что сам Иван никак не связывал подаренную монетку со своим денежным везением, хотя мы не раз говорили ему об этом. И однажды, уже будучи студентом, он запросто подарил эту монетку одной девушке в их группе, занимающейся нумизматикой. С этой минуты его удача словно испарилась: больше деньги к нему сами не тянулись. Правда, не тянулись они и к той девушке, которой отдали монетку.

Осознав, что он утратил, Иван попросил девушку вернуть ему монету, и та даже согласилась. Но, видимо, его предательство что-то нарушило в той хрупкой связи, что была между ним и монеткой - волшебство ушло безвозвратно.

Мой двоюродный брат Илья недавно исполнил свою заветную мечту - купил машину. Пускай сильно подержанную, но именно ту, о которой всегда мечтал: черный джип «Гранд Чероки». На мой взгляд, машина просто громадная, мы с мужем за глаза прозвали её «гроб на колёсах», но Илья был счастлив. Первая машина, купленная за свои деньги, в восемнадцать лет - шутка ли!

Счастье его продлилось недолго. Вскоре все мы стали замечать, что весёлый, жизнерадостный Илья меняется на глазах. Он стал нервным, дёрганым, подскакивал от каждого шороха, совсем разучился улыбаться - и, что было самым странным, стал избегать ездить на своей свежеприобретённой машине. Если в первые дни после покупки он готов был катать на ней всех, кто только попросит, то теперь любая поездка на машине превратилась для него в видимую пытку. Особенно он не любил ездить на ней один, старался изо всех сил найти себе попутчиков - а если таковые не находились, мог вообще отказаться от поездки. Апофеозом его странного поведения стало объявление на заднем стекле некогда вожделенного «Чероки»: продаётся.

Разумеется, мы не раз и не два спрашивали у Ильи, в чём дело, и каждый раз он уходил от ответа. Наконец, на мой вопрос, не нашёлся ли у него покупатель, Илью неожиданно прорвало, и он рассказал мне всё.

Оказывается, единственный «Чероки», на который у него хватало денег, продавала вдова одного из «братков». Именно поэтому машину никто и не хотел брать: у этого «Чероки» была слишком дурная слава. Его предыдущий хозяин был киллером и перевозил в огромном багажнике машины тела своих жертв перед тем, как избавиться от них. Хозяйка машины согласна была избавиться от джипа, продав его за любую сумму, но покупатели мгновенно испарялись, стоило им узнать про прежнего владельца. Илья от всего услышанного тоже в восторг не пришёл, но ему так хотелось «Чероки», что в итоге он плюнул на «глупые суеверия». В конце концов, решил он тогда, эти трупы же не лежат в багажнике до сих пор!

Началось всё незаметно - со смутного ощущения, что Илья в машине не один. Он старался не замечать этого, но чем дальше, тем больше: ему начали слышаться тихие голоса, иногда в зеркале заднего вида мелькала чья-то тень... Илья по-прежнему пытался сделать вид, что во всём виновато его воображение. Но с каждым днём делать это становилось всё сложнее и сложнее, потому что голоса начали пытаться разговаривать с ним. «Помогите! - то и дело шептал ему кто-то из недр багажника. - Помогите мне! Я ни в чём не виноват! Помогите!» Илья останавливал машину, открывал багажник. Разумеется, никого там не было. Он садился за руль снова - и ехал, слушая мольбы тех несчастных, которые когда-то отправились в свой последний путь в багажнике джипа-катафалка. Видимо, их было столько, что проклятая машина просто пропиталась энергией убитых людей насквозь, превратившись во что-то вроде магнита для их душ.

Слышать постоянные мольбы давно убитых людей в конце концов стало для Ильи невыносимым, и он решил избавиться от машины. И столкнулся с той же проблемой, что и прежде вдова «братка» - каким-то образом потенциальные покупатели узнавали о прошлом владельце машины и его профессии и тут же исчезали. Сбыть с рук «Чероки»-труповозку оказалось не так-то просто! «Не зря вы прозвали эту машину «гроб на колёсах!» - в сердцах закончил Илья.

Я предложила ему попробовать освятить машину. У Ильи с религией всегда были крайне прохладные отношения, так что такая элементарная мысль даже не пришла ему в голову. Но в итоге он так и поступил и голоса, не дававшие ему покоя несколько недель, наконец-то затихли. Мы надеемся, что навсегда.

То, о чём я хочу рассказать, про­изошло пять лет назад. Мы с мужем в то время работали в Монголии, с литературой было напряжённое по­ложение, поэтому любая книга, газета или журнал, привезённые из отпуска, в буквальном смысле слова ходили по рукам. И вот в одном журнале, уже не помню названия, попалась мне статья о магической силе зеркал. В своё время я научилась предсказывать своим подругам будущее по кофейной гуще, но заглянуть в своё собственное будущее таким способом у меня не получалось, я просто-напросто ниче­го в своей чашке не видела. А в этой статье говорилось о том, что зеркало может показать и будущее, и прошлое, смотря на чём сосредоточишься.

Запала мне в душу эта идея. Тут как раз выдалось подходящее время: дети уже разъехались, муж уехал в команди­ровку. И вот как-то в выходной день, когда все дела были уже закончены, солнце зашло, и я решила попробо­вать поэкспериментировать с зер­калом. Поставила в зале табурет, на нём установила настольное зеркальце, устроила его таким образом, чтобы можно было видеть свое лицо пол­ностью. По бокам от него установила две свечи, зажгла их и уселась на полу перед зеркалом. Смотреть старалась на свое лицо расслабленно, избегая встречаться с отражением взгляда: как сейчас понимаю, смотрела я в предполагаемую область третьего глаза.

Сначала ничего интересного не происходило. Я уже начала подумывать, что ничего не получится, как вдруг моё лицо стало терять контуры и я увидела себя же, но значительно моложе. Казалось, что зеркало словно листает страницы моей жизни, но не в сторону будущего, а показывает мне моё прошлое. Изменения происходили сначала медленно, так что я могла отслеживать эти видения. Мелькали лица моих родных, детей, даже свою первую любовь я увидела. Потом что-то изменилось, смена лиц стала происходить быстрее, так что мне почти не удавалось понять, кого же я вижу перед собой, и стало казаться, что зеркало темнеет. Да и те лица, что появлялись в нём, казались сердитыми, недовольными, иной раз даже злыми. Мне стало как-то не по себе, страх липкими нитями обволакивал меня, и, когда в зеркале показалось злое, перекошенное лицо совершенно незнакомой старухи, которая смотрела мне в глаза и, как мне, наверное, померещилось, стала протягивать по направлению ко мне свою руку, нервы мои не выдержали, и я резко отвернула от себя зеркало.

Что это было: действительно я видела свое будущее или же просто что-то неправильно сделала и вызвала какие-то иные сущности, я не знаю. Я даже не рискнула потушить сразу свечи, чтобы не остаться в темноте, задула их только после того, как включила свет в комнате. Сердце колотилось в груди, всё лицо покрылось испариной, и ещё долго после этого я не могла прийти в себя. Желания повторить этот опыт у меня больше не появлялось, да и само отношение к зеркалам сильно изменилось: смотреться в них я стала редко, по возможности в хорошем настроении, стараюсь почаще их чистить и физически, и энергетически. Поэтому никому не советую проводить подобные эксперименты без тщательной подготовки.

Это произошло более пятидесяти лет назад, мне тогда было двенадцать лет. Наша семья (мама, два брата моложе меня, дядя, мамин брат и я) жили в деревянном небольшом домике в посёлке Азанка Свердловской области.

Дело было летом, надвигалась гроза. При её приближении все люди старались закрыть поплотнее двери дома, окна, форточки, печные вьюшки. Мы сделали то же самое. Улеглись кто на кровати, кто на пол. Спать, говорят, в грозу нельзя.

Лежим. Свет, конечно, выключен. Громыхало, сверкало какое-то время, а потом страшной силы грозовой разряд на какое-то время всех нас будто вырубил, возможно, на доли секунды. За это время мы успели увидеть ярко-белый пучок света, метнувшийся по комнате, где мы лежали. На нас посыпались осколки электрических пробок, стекло от лампочек. Запахло гарью, каким-то газом. Мама лежала и молилась, чтобы Бог спас нас. Видимо, её молитва и помогла. Когда кончилась эта ужасная гроза, мы оценили её кошмарные результаты.

Когда мы очистились от осколков, то увидели словно ножом обрезанные верхушки цветов, стоявших на подоконниках, испорченное большое старинное зеркало, висевшее между окнами. Зеркало осталось целым, но оно уже не отражало предметы - было тёмным. Видимо, шаровая молния вошла, вернее проникла сквозь небольшое отверстие, через которое в дом протянуты электропровода: в том месте светилась дырочка. В углу дома висела икона. Но туда разряд не пошёл, а повернул в другую сторону - к окнам и зеркалу. Дойдя до проволоки, висевшей в доме для сушки мелкого белья, молния развернулась на сто восемьдесят градусов, чуть снизилась и прошла через паз в бревнах наружу, отломив по пути кусок от бочки с водой. Наломав, как говорится, дров, грозовой разряд ушёл в землю.

В нашем доме не разбилось ни одно стекло в окнах, а в нескольких домах по соседству вылетели от удара молнии стёкла. Удивительно, что наш дом не загорелся, а мы остались целы и невредимы, хотя страху натерпелись. Ведь далеко не всегда так милосердна гроза к людям и их хозяйству. Как это всё можно объяснить?

Лежала беременная на сохранении. И внезапно умирает мама. Страшная потеря любимого и близкого человека подкосила меня. И через две недели я потеряла и ребёнка. Впала в депрессию. Жить не хотелось, всё чаще посещали мысли прервать жизнь.

И приснилась мне моя мамочка, и не одна, с маленькой девочкой. Мама была человеком жёстким, прямым, всегда говорила, что думает, никогда не юлила. И вот стоит она, а рядом девочка, к ногам её жмётся, улыбается. А мама брови нахмурила и сердито так говорит: «Что же я по твоему непутёвая, о внучке не позабочусь? Всё у нас хорошо, а тебе пора о себе подумать. И мальчишки твои ждут не дождутся!» На этом сон прервался. На сердце как то полегчало. Думаю, доченька моя с бабушкой. А вот о каких мальчиках она говорила, позднее поняла.

Через три года появились на свет мои сыновья. Двойня. Сущая правда без вымысла.

Моя бабушка больше пяти лет была прикована к постели и могла передвигаться только на коляске - у неё отнялись ноги. В углу той комнаты, где она лежала, была икона Спаса Нерукотворного, которой бабушка часто молилась.

Случилось это в ночь на Пасху. Мы с мамой отправились в церковь, а бабушка осталась дома одна. Она задремала и вдруг сквозь сон услышала стук, будто что-то упало, и голос: «Встань и подними». Она испуганно приподнялась и осмотрелась - никого нет. «Послышалось», - подумала она. И вот вновь слышит слова: «Встань и подними». На неё напал страх и удивление: «Как я встану, когда столько лет лежу неподвижно?» В третий раз слышит голос, твёрдый, как приказание: «Тебе говорю, встань и подними».

Тут она почувствовала в себе силу, спустила ноги на пол и пошла в тот угол, из которого доносился голос. И что же она увидела? Икона (без оклада, одна доска, но написана была очень хорошо) лежала на полу, расколотая на две части. Бабушка в страхе наклонилась, подняла икону и стала соединять две половинки, и икона чудесным образом срослась. Но так как она соединила половинки неточно, у Спасителя одна сторона лика оказалась выше другой.

Не буду описывать наше изумление, когда мы, вернувшись, обнаружили бабушку на ногах и услышали её историю. Мы с мамой, конечно же, хотели оставить икону себе, но бабушка настояла на том, чтобы отнести в церковь. Говорят, от неё там стали совершаться чудеса, но точно не знаю. Благодаря тому что бабушка поправилась, мы смогли вскоре уехать из Тбилиси, где тогда жили, в Россию.

Я работаю водителем-дальнобойщиком... точнее, работал до того случая, о котором я хочу вам рассказать. Потом не смог - нервы не выдерживали.

В былые времена, мотаясь на своей «фуре» из одного конца России в другой, я всё время обращал внимание на неизвестные могилы, мелькающие по обочинам дороги. Кто в них лежит? Как они погибли? И что это за обычай такой хоронить погибших в автокатастрофе людей на месте их смерти?

Однажды я перегонял крупногабаритный груз из Волгограда в Москву и остановился в придорожной забегаловке перекусить. Было уже темно, сменщика у меня не было, и когда ко мне подошла девочка с просьбой подвезти её, я обрадовался ей несказанно. Вдвоём ехать веселее, девчонка не даст мне уснуть, да и как-то не по-джентльменски посреди ночи бросать девочку в грязном кафе.

Только в освещённой кабине я разобрал, что моя попутчица немного старше, чем показалась мне с первого взгляда: лет восемнадцати. Девочкой её делало несуразное белое платье с дурацкими рюшками на рукавах и заплетённые в косы волосы. В кабине она сняла белые туфли и сидела, поджав под себя босые ноги. Звали девушку Снежаной, и, к моему великому сожалению, она оказалась не очень разговорчивой. Разочарованный, я включил музыку и сосредоточился на дороге.

Моя молчаливая спутница так и сидела молча и за весь путь заговорила со мной только дважды. По радио запела Таня Буланова, и я хотел выключить - мне не очень нравится такая музыка, но Снежана остановила мою руку. «Оставь, - попросила она. - Я люблю эту песню. К тому же её поёт моя однофамилица». Я покорно убрал руки от радио и искоса глянул на Снежану. Она сидела, запрокинув голову и мечтательно закрыв глаза. Было такое чувство, что она уже очень долгое время не слышала музыки.

Второй раз Снежана подала признаки жизни через несколько минут. «Остановись, - неожиданно попросила она. - Мне нужно ненадолго выйти». Я послушно остановил машину, Снежана надела туфли и выскользнула в темноту. Через пару секунд она уже скрылась в чернильно-тёмном лесу. Я углубился в разгадывание кроссворда. Прошло пять минут, десять, пятнадцать - Снежаны всё не было. Я забеспокоился, высунулся из машины и позвал её. Тишина. Испуганный уже не на шутку, я схватил фонарик, вылетел из «фуры» и бросился в лес. Я носился там, как оглашенный, и кричал, но никто мне не ответил. Снежана словно испарилась.

Я опомнился, когда мимо меня с рёвом пронёсся огромный, как у меня, грузовик. Свет его фар выхватил из темноты на обочине дороги какую-то неподвижную фигуру, напоминающую стоящего на коленях человека. Снежана! С криком я кинулся к ней - и в нескольких шагах остановился как вкопанный. Я стоял перед могильным памятником - одним из тех, что так часто попадались мне на глаза во время долгих переездов. Не знаю зачем, но я опустился рядом с могилой на колени и посветил себе фонариком. Памятник уже изъела ржавчина, но в слабом свете фонаря я всё равно успел разглядеть на фотографии знакомое лицо моей исчезнувшей попутчицы. И буквы внизу: Снежана Буланова.

На негнущихся ногах я вернулся к машине, дрожащими руками завел её и медленно, по самой обочине, поехал вперёд. То, что только что произошло, не укладывалось у меня в голове. Я с трудом соображал, что я делаю, и не сразу остановился, когда выскочивший неизвестно откуда милиционер отчаянно замахал мне палочкой. «Стойте! - крикнул он. - Впереди обвалился мост!»

Я прошёл вперёд и глянул на то, что когда-то было мостом: чёрная, словно вар, бездна с торчащим из неё кузовом того грузовика, что проехал мимо меня несколько минут назад.

С той поры мне не даёт покоя думка: а ведь это я должен был торчать в реке носом вниз. Погибнуть должен был я, а не тот водитель. Если бы я так долго не искал Снежану в лесу, так бы и вышло. Прошло столько лет, а я так и не знаю, почему призрак погибшей Снежаны спас жизнь именно мне.

В семье моей сестры восемнадцать лет назад случилось несчастье: умерла её новорожденная девочка. И вот в день рождения умершей дочери сестре снится сон. Во сне она видит взрослую девушку, которая говорит: «Мама, я уже большая, мне сегодня исполнилось восемнадцать. Я хочу выйти замуж, но у меня нет подходящего наряда. Купи мне, пожалуйста, подвенечное платье и завтра выйди на Молитовский мост. Ровно в полночь по нему будет проезжать грузовая машина - там будет мой суженый, вот с ним и передай».

Сестра купила подвенечный наряд и пошла ночью на мост одна, никому ничего не сказав. Ровно в полночь на мост въехал грузовик. Сестра остановила машину и рассказала шофёру свой сон. Она очень боялась, что он примет её за сумасшедшую, но пораженный шофёр сказал: «Давайте сюда и платье, и фату. В своей машине я везу тело сына моего друга, только вчера погибшего в автокатастрофе. Я позабочусь, чтобы ваш свёрток положили вместе с ним в гроб».

Видно, не зря молодых девушек, словно невест, всюду хоронят в белом наряде.

Я живу на самом краю города. Рядом - россыпь деревушек, а за ними - старое, дореволюционное кладбище. На нём уже никого не хоронят, и оно стоит - забытое, разграбленное, с покосившимися крестами и болтающимися на одной петле дверями усыпальниц. Храм покоя превратился в место для детских игр. Помнится, когда-то и я любила бродить среди полуосыпавшихся могил и прятаться в прохладном полумраке склепов.

Однажды я, по обыкновению блуждая по кладбищу, зашла в один из многочисленных старых склепов. В них уже не был никто похоронен, и они стояли - пустые бетонные коробки с тяжёлыми решётчатыми дверьми. Помню, я с трудом открыла эту массивную дверь и вошла внутрь склепа.

Всякий раз внутри усыпальницы у меня возникало ощущение, что я нахожусь в ящике иллюзиониста. Правда, фокус не совсем удавался. На улице был бледный осенний день, и тусклый солнечный свет пробивался в многочисленные щели. Я шла вперёд, неуверенно ступая по покрытому битым кирпичом полу и вытянув перед собой руки. И когда эти руки уткнулись во что-то мягкое, я даже не смогла закричать от ужаса. У меня попросту отнялся язык.

Я так и стояла - с открытым ртом и растопыренными ладошками - и смотрела на возвышающуюся напротив меня фигуру. Это был человек из плоти и крови, а не призрак - в этом я была точно уверена. Из-за рассеянного света я не могла разглядеть его лица, но тело его покрывали тёмные пятна, а с плеч спадала истлевшая белая одежда. Наверное, бросься он на меня, сделай хоть шаг - и я бы просто умерла на месте. Но он молчал - молчала и я, продолжая гладить вытянутыми руками пустоту.

Не знаю, сколько времени я так простояла. Но, наконец, я разлепила губы и прошептала: «Кто ты? Что ты здесь делаешь?» Я не ожидала ответа, но неожиданно из полутьмы раздался сухой, еле слышный голос: «Я не знаю, кто я. Я жду Дня страшного суда».

Я едва не лишилась чувств от ужаса и неожиданности. Но вдруг весь страх куда-то ушёл, и на его место пришла жалость. Я закрыла глаза и просто спросила: «Почему?» Фигура долго молчала. Я тоже не говорила ни слова. И вдруг из-под земли, прямо под моими ногами, появились тонкие белые кости и черепа. Я вскрикнула и отшатнулась. «Когда-то я убил их всех, - послышался тихий голос моего собеседника. - Теперь я вынужден страдать, пока они покоятся в мире».

Это было уже выше моих сил. Стараясь не наступить на белеющие под ногами кости, я птицей вылетела из склепа и, только глотнув свежий воздух мрачного осеннего дня, наконец-то сумела закричать…

С тех пор я никогда больше не ходила играть на старое кладбище - ни одна, ни с другими детьми.

В Бога я всегда верил, но к обрядности относился равнодушно. Брать святую воду, освящать вербовые веточки, красить яйца - всё это мне казалось несерьёзным, чем-то вроде компенсации для тех, кто из-за недостатка интеллекта не в состоянии задуматься над высшими тайнами религии.

Но в прошлом году произошло событие, которое заставило меня радикально пересмотреть свои «интеллигентские» взгляды. За пару недель до Пасхи заболела моя пятилетняя дочка. Чем - непонятно. Врачи ничего внятного не говорили и в больницу класть ребёнка не хотели. Постоянно держалась небольшая температура, девочка отказывалась от еды, стремительно теряя вес, а в Чистый четверг вдруг заявила: «Я хочу домой! Хочу вернуться!» Жена подумала, что ребёнок бредит, и спросила: «Верочка, разве ты не дома? Вот твои игрушки, вот я, вот папа». А у меня язык отнялся от страха: понял, что дочка про другой дом - тот, который у Бога, - говорила. Умирать моя детка собралась.

В Великую пятницу я обе службы - и утреннюю, и вечернюю выстоял, молился, хотя до этого в церковь от силы раза два-три в год на пятнадцать минут заходил. Но про пасхальные яйца по-прежнему не подумал - до того ли было?

Пошёл на утреннюю службу и в Великую субботу - и вдруг во дворе храма подходит ко мне девочка лет одиннадцати, протягивает окрашенное в золотой цвет яичко и говорит: «Это для вашей дочки, скорее ей отнесите». И убежала, прежде чем я успел что-то спросить или сказать.

Как загипнотизированный, я пошёл домой. Положил яйцо на столик у постели спавшей дочки. Мы с женой просидели возле её постели почти до полуночи, а потом почему-то одновременно задремали. Проснулись от того, что нас позвала Верочка. Смотрим: а она подаренное яичко доедает, да с таким радостным выражением, будто это «Сникерс», а не безвкусное крутое яйцо. Мы на нее глядим, а она спрашивает: «Папа, куда девочка ушла, которая мне подарок принесла?» Жена ничего не понимает, а у меня опять шок: откуда ребёнок знает, кто ей освященное яйцо прислал?

Наутро Верочка чувствовала себя прекрасно - и вот уже почти год, как ничем не болеет. Не знаю, как объяснить эту историю, но на следующую Пасху я обязательно буду красить и освящать яйца. Но кто была та девочка, которая подарила мне пасхальное яичко? Ангел Божий, замученная ребёнком святая Вера или просто чистый, невинный ребёнок, посредством которого Господь научил меня с уважением относиться к обрядности? На этот вопрос у меня нет ответа, да, пожалуй, его быть и не должно - на то оно и чудо, чтобы его нельзя было объяснить...

Эту историю я услышал от своей бабушки. Она вышла замуж незадолго до начала Великой Отечественной войны и через несколько дней её муж (то есть мой дед) ушёл на фронт.

Его дочь (моя мама) родилась уже без него, в 1942 году. С фронта он довольно часто писал, но фотографий не присылал ни разу (это вполне естественно). Бабушка очень сильно тосковала по нему. И вот однажды, это было в самом конце 1944 г., бабушка перечитывала фронтовые письма деда и вдруг обнаружила его фотографию. Ни в одном из писем фотографии не было - бабушка за это ручалась. Она сказала мне: «Я как фотографию эту увидела, так почему-то сразу и поняла, что это от моего Шурочки последний привет». И действительно, через несколько дней пришла «похоронка», в которой сообщалось, что дед погиб в бою на территории Польши. И дата смерти была указана именно та, когда бабушка нашла эту фотографию, - Никола зимний.

Я её тоже видел. Крохотное фото, размер, наверное, 3х4, и на фото худой коротко стриженный парень в солдатской форме.

Бабушка трепетно берегла это фото всю жизнь. А когда она умерла, мы решили старые фотографии собрать в альбом (у бабушки они были в конфетной коробке). Все фотографии были на месте, кроме фотографии деда - вот этой самой. Взять её не мог никто. Я вот думаю: а могли двое влюблённых создать фотографию силой своего воображения? Их любовь материализовалась, а потом и умерла вместе с ними. Могло быть такое?

Это было в годы Великой Отечественной войны. У моей мамы были старший брат Иван и младшая сестра Антонина. Её мама - моя бабушка впоследствии - растила их одна, без мужа. В период оккупации, где они проживали, условия в деревне были очень тяжёлые.

Старший брат Иван был очень дружен со своей сестрой, моей мамой, и часто в семейных спорах принимал её сторону. Так произошло и в этот роковой день. Повод для ссоры был незначительным: двум сёстрам захотелось выйти на улицу в распутицу одновременно, а калоши были одни на всю семью. В спор вмешались старший брат Иван и мать, при этом сами же и поругались. В пылу ссоры сын сказал непростительные слова своей матери: «Чтоб вас под вишенки вынесли...». Под вишнями в нашей деревне кладбище было. В гневе ему ответила мать: «Чтоб тебя в бою первая пуля не минула».

Страшное проклятие матери сбылось, о чём она до конца своей жизни горевала, но изменить уже было ничего нельзя. Когда наши войска освободили село, Иван с несколькими своими товарищами был призван полевым военкоматом в Красную армию. После небольшой подготовки их бросили в бой у деревни Чёрная (в 40 километрах от своей деревни). Как рассказывали двое односельчан, вернувшиеся после войны, в первом же бою Иван был убит, и пуля врага попала ему в рот! Это подтвердили мне и моей бабушке (его матери) в 1971 году сельчане, похоронившие Ивана после боя.

Так вылетевшее проклятие матери решило судьбу сына. Подчас, захваченные негативными эмоциями, мы не отдаём себе отчёта в том, что говорим и тем более желаем друг другу. Сильный эмоциональный заряд молитвы, посланной матерью ребёнку, способен спасти его и, наоборот, проклятие - убить. В этом сейчас я убеждён.